Партийная пропаганда и партийная организация
Когда либеральные идеи стали распространяться за пределы своей родины — Западной Европы и проникать в Центральную и Восточную Европу, традиционные власти — монархи, дворянство и духовенство, — полагаясь на находящиеся в их распоряжении инструменты подавления, ощущали себя в полной безопасности. Они не считали необходимым бороться с либерализмом и духом эпохи Просвещения с помощью интеллектуальных средств. Подавление, преследование и заключение в тюрьму недовольных казались им более полезными. Они похвалялись военным и полицейским аппаратом насилия и принуждения. Слишком поздно они с ужасом осознали, что новая идеология лишает их этого оружия, завоевывая умы чиновников и солдат. Потребовалось поражение старого порядка в борьбе против либерализма, чтобы научить его сторонников той простой истине, что на свете нет ничего сильнее, чем идеологии и идеологи, и что против идей можно сражаться только с помощью идей. Они осознали, что глупо полагаться на оружие, так как вооруженных людей можно использовать лишь тогда, когда они готовы повиноваться, и что основой любой власти и господства в конечном итоге является идеология.
Признание этой социологической истины было одним из фундаментальных убеждений, на которых основывалась политическая теория либерализма. Из этого либерализм сделал лишь один вывод: в конечном счете, истина и справедливость должны восторжествовать, потому что их победа в царстве идей не подлежит сомнению. А тот, кто побеждает в этом царстве, в конце концов, должен добиться успеха и в реальном мире, поскольку никакое преследование не сможет его подавить. Поэтому излишне особо беспокоиться о распространении либерализма. В любом случае его победа не вызывает сомнения.
Даже в этом отношении оппонентов либерализма можно понять, только если иметь в виду, что их действия являются не чем иным, как противоположностью того, чему учит либерализм; т.е. они основываются на неприятии и противодействии либеральным идеям. Они были не в состоянии противопоставить либеральной идеологии всеобъемлющую и последовательную социальную и экономическую доктрину, ибо либерализм является единственно возможным выводом, который можно сделать из такой доктрины. Однако программа, которая обещает что-то только одной группе или нескольким группам, не имеет шансов завоевать всеобщую поддержку и изначально обречена на политический провал. Таким образом, эти партии не имели иного выхода, кроме как найти способы подчинить своему исключительному влиянию группы, к которым они адресуются, и удерживать их в этом положении. Им пришлось позаботиться о том, чтобы либеральные идеи не нашли приверженцев среди классов, от которых они зависели.
С этой целью они создали партийные организации, которые держат человека такой мертвой хваткой, что он даже не помышляет о том, чтобы не подчиниться. В Германии и Австрии, где эта система была разработана с педантичной тщательностью, и в странах Восточной Европы, где она была скопирована, индивид сегодня уже не столько гражданин, сколько член партии. Партия опекает его с пеленок. Спортивная и общественная деятельность организуется по партийному признаку. По партийному признаку управляется все: кооперативная система фермеров, с помощью которой фермер только и имеет возможность претендовать на свою долю в субсидиях и дотациях, выделяемых сельскохозяйственным производителям, институты содействия интересам лиц свободных профессий, биржи труда для рабочих и система сберегательных банков. Во всех вопросах, по которым власти обладают свободой действий, индивид, для того чтобы добиться уважения своих интересов, нуждается в поддержке своей партии. При таких обстоятельствах неучастие в партийных делах ведет к подозрениям, а выход из партии влечет за собой серьезный экономический ущерб, если не полное разорение, и социальный бойкот.
К проблеме лиц свободных профессий у партий особых интересов специфический подход. Свободные профессии юриста, врача, писателя и художника представлены не так многочисленно, чтобы позволить им создавать партии особых интересов для защиты своих прав. Поэтому они наименее подвержены влиянию идеологии особых классовых привилегий. Представители свободных профессий были дольше всех и наиболее упорно привержены либерализму. Они ничего не могли выиграть, проводя политику безжалостной и непреклонной борьбы за обеспечение своих частных интересов. На эту ситуацию партии, действующие от имени организованных групп давления, смотрели с чрезвычайной опаской. Они не могли мириться с устойчивой приверженностью интеллигенции к либерализму. Они опасались, что их собственные ряды поредеют, если либеральные идеи, вновь разработанные и растолкованные некоторыми представителями этих групп, обретут достаточную силу, чтобы найти признание и одобрение в среде широких партийных масс. Они только что узнали, насколько опасными подобные идеологии могут быть для исключительных прав привилегированных социальных групп сословно-кастового общества. Поэтому партии особых интересов стали методично внедрять у себя такую организацию, чтобы поставить представителей “либеральных” профессий в зависимость от себя. Вскоре это было достигнуто путем включения их в структуру партийного механизма. Врачи, юристы, писатели и художники должны вступать в ряды организаций своих пациентов, клиентов, читателей и покровителей и подчиняться этим организациям. Тот, кто уклонялся или открыто бунтовал, подвергался бойкоту до тех пор, пока не становился податливее.
Подчинение независимых представителей свободных профессий дополнялось процедурой назначения на преподавательские должности и на государственную службу. Там, где партийная система развита хорошо, назначаются только члены партии: либо партии, находящейся у власти, либо всех партий особых интересов в соответствии с достигнутым между ними соглашением, вполне возможно, неформальным. И, в конце концов, при помощи угрозы бойкота под контроль ставится даже независимая пресса.
Организация этих партий увенчалась формированием собственных отрядов вооруженных людей. Организованные на военный манер, по образцу национальной армии, они разработали свои мобилизационные и оперативные планы, имеют в своем распоряжении оружие и готовы к бою. Маршируя по улицам под своими знаменами в сопровождении духовых оркестров, они возвещают о начале новой эры бесконечной агитации и боевых действий.
До сих пор два обстоятельства смягчали опасность этой ситуации. Прежде всего, в ряде наиболее значительных стран было достигнуто определенное равновесие партийных сил. Там, где этого нет, как в России и Италии, для подавления и преследования сторонников оппозиционных партий используется мощь государства при полном игнорировании остатков либеральных принципов, еще признаваемых в остальном мире.
Второе обстоятельство, которое пока не позволяет случиться самому худшему, состоит в том, что даже страны, проникнутые враждебностью к либерализму и капитализму, полагаются на капиталовложения из стран, которые служили классическими примерами либерального и капиталистического духа, — прежде всего из Соединенных Штатов Америки. Без их кредитов последствия проводимой ими политики проедания капитала уже были бы более очевидными. Антикапитализм может поддерживать свое существование, только паразитируя на капитализме. Поэтому он должен в определенной степени учитывать общественное мнение Запада, где либерализм все еще признается, пусть даже в весьма разбавленной форме. В том факте, что капиталисты стремятся предоставлять займы только тем заемщикам, которые имеют перспективы расплатиться с долгом, деструктивистские партии видят только “мировое господство капитала”, по поводу которого они поднимают столько шума и криков.