Томас Сас. Фабрика безумия. Часть II.


Глава 11.


Новый продукт — мастурбационное безумие

Все настоящие тираны желают от людей, которых они поучают, лишь одного: чтобы ум их был нездоров.

Вольтер[585]

Природа, сказал Спиноза, не терпит пустоты. Это изречение — одна из тех поэтических проекций, которые куда больше сообщают нам о говорящем, нежели о предмете сказанного. Природа не испытывает к пустоте ни любви, ни ненависти, однако люди, безусловно, не выносят явлений, для которых отсутствуют объяснения, и проблем, для которых нет решений. Вот почему магия и религия — самые настоящие прародители рационализма и науки. По этой же самой причине под именем рационализма и науки предлагались и получали широкое признание объяснения и решения, оказавшиеся не менее ошибочными, а зачастую даже более вредными, нежели те, которых придерживались в донаучные времена[586]. По мере уменьшения власти религиозных верований и учреждений в конце XVII века и сопутствующего роста влияния светской мысли и национальных государств, объяснительная функция и практическая применимость понятия «колдовство» быстро сошли на нет. Дьявола и его учеников стало не хватать для объяснения несчастий, которые по-иному объяснить не удавалось. Требовалось новое объяснение, по своей масштабности сопоставимое с прежним дьяволом. Где его можно было найти? Только в одном источнике: у авторитетов, которые приходили на смену священникам и чьи объяснительные сюжеты, которые именовались наукой, постепенно вытесняли религиозные. Из всех ученых только люди медицины, будучи экспертами по наиболее драгоценной собственности человека — его телу, — оказались в наиболее выгодном положении и могли обещать множество объяснений для тех явлений, которые прежде приписывались колдовству. Более того, если новая теория представляет собой лишь перефразированное изложение старой, тем лучше: люди ощущают, что они обрели новую истину, которая вместе с тем не требует от них всерьез пересматривать свое мировоззрение и житейские привычки.

Понятие сумасшествия замечательно подходило для того, чтобы встать на место понятия «колдовство». Однако как колдовство должно было иметь причину, в качестве которой выступал договор с дьяволом, так и сумасшествие должно было иметь свою причину. Возник вопрос: что вызывает сумасшествие и как сумасшествие предотвращать и устранять? Для теоретического построения такого рода, то есть всецело корыстного и лишенного всякой связи с опытом, очень важно, чтобы «вызывающий агент» был вездесущим. Это позволяет теоретику, который на самом деле занимается скрытым насаждением ценностей и правил, господствующих в обществе, прилагать свое объяснение к любой выбранной им проблеме и приспосабливать его к конкретике ситуации. Это также позволяет теоретику не применять свое объяснение тогда, когда он (или некто властный, связанный с ним) предпочитает не делать этого. Колдовство было следствием договора с Сатаной, а, поскольку дьявол был вездесущ, действия, которые следовало порицать или наказывать, всегда можно было отнести на счет колдовства. Это объяснение следовало заменить столь же универсальным, чтобы можно было по-прежнему прилагать его к чему угодно. Но образный ряд должен был стать более мирским. Если верна пословица, что нужда — мать изобретения, то на этот раз она породила нечто в высшей степени гениальное. Это было положение о том, что сумасшествие вызывается ужасающе гнусным деянием: мастурбацией. Так, я полагаю, на свет появился миф о мастурбационном безумии. «Болезнь», известная с XVIII века как «мастурбационное сумасшествие», составляет, таким образом, новый продукт, созданный новым поколением производителей униженного человеческого достоинства — врачами, в частности алиенистами, известными в наши дни как психиатры. В Библии упоминается множество сексуальных практик, однако мастурбации среди них нет[587]. Тем не менее отрицание мастурбации наряду с другими разновидностями сексуальной активности, не приводящими к появлению потомства, коренится в иудеохристианских религиозных источниках. «В ортодоксальных иудейских кодексах, — отмечает Кинси, — мастурбация названа серьезным грехом, и в библейскую эпоху этот грех карался смертью»[588]. Кинси далее пишет, что «немногие другие народы осудили мастурбацию столь сурово, как это сделали евреи. Упоминания в Талмуде и различные толкования сделали мастурбацию грехом большим, нежели внебрачная связь. В иудейском кодексе существовали определенные извинения для добрачного полового сношения и внебрачного сношения для определенных лиц, но не для мастурбации. Логика этого запрета зависела, безусловно, от мотива воспроизводства в сексуальной философии евреев. Это делало любой акт, не создающий возможности зачатия, неестественным, извращением, грехом»[589].

Такой взгляд практически без изменений был принят сперва церковью, а затем и медициной. В результате, согласно Кинси, «запреты Талмуда практически идентичны кодексам наших дней в том, что касается сексуального поведения»[590].

Слова «мастурбация» не было в английской речи до середины XVIII века. Впервые оно появляется в «Оксфордском словаре английского языка» в 1766 году[591]. Показательна этимология этого термина: это искажение латинского manustupratioriy или manual stupration, что означает «растление при помощи рук». Использование слова «онанизм» в качестве синонима мастурбации было введено в 1710 году анонимным автором важного текста «Онания», который мы обсудим далее. Это слово предпочитали в медицинских текстах на протяжении XVIII и XIX веков, и лишь в двадцатом его заменило слово «мастурбация».

Заслуга занесения мастурбации в число угрожающих медицинских состояний принадлежит анонимному священнику, ставшему врачом и около 1710 года опубликовавшему трактат, озаглавленный «Онания, или Отвратительный грех самозагрязнения». В своем превосходном исследовании «мастурбационного безумия» Хеэр предполагает, что автор «безусловно, не был… уважаемым врачом. Его книга посвящена скорее греху мастурбации, нежели ущербу от нее»[592]. Такая разборчивость, впрочем, не была принята среди врачей того времени, а среди психиатров она не принята и по сей день. В любом случае «Онания», по всей видимости, удовлетворяла важную общественную потребность — возможно, потребность быть обманутым, на этот раз медицинскими авторитетами вместо религиозных, поскольку к 1730 году было выпущено пятнадцатое, а к 1765-му — восьмидесятое издание.

Хотя автор «Онании», возможно, и был шарлатаном, он создал сцену, на которой уважаемые врачи вскоре заняли ведущие роли. В 1758 году Тиссо, выдающийся врач из Лозанны, опубликовал книгу, озаглавленную «Онания, или Трактат о расстройствах, порожденных мастурбацией». С появлением этой работы мастурбация в качестве важнейшего этиологического фактора в порождении заболеваний получила то, что можно назвать твердым медицинским обоснованием: так сказали высокие медицинские авторитеты! Книга Тиссо важна для нас не только как одна из работ, запустивших в массы миф о мастурбационном сумасшествии, но и как пример повсеместной Для сегодняшней психиатрии маскировки моральных доводов под медицинской риторикой. Тиссо не удовлетворяется предупреждением читателя о том, что сексуальные чрезмерности всякого рода, в особенности мастурбация, могут вызвать ряд серьезных расстройств, как телесных, так и умственных, и среди них«чахотку, разрушение зрения, расстройства пищеварения, импотенцию… и безумие»[593]. Он также клеймит мастурбирующего как «преступника», называя эту практику «вопиющим преступлением». Он говорит о разрушенном состоянии здоровья жертвы как о чем-то «справедливо заслуживающем для него презрения, нежели жалости, со стороны его товарищей»[594] и заканчивает тем, что наказание пациента болезнью в этом мире — лишь прелюдия к наказанию его вечным, огнем в мире грядущем[595].

Книга Тиссо была переведена на английский язык в 1766 году. Вскоре после этого идея мастурбационного безумия из гипотезы превратилась в догму. Начиная с XIX и вплоть до первых десятилетий XX века врачи угрожали пациентам чудовищными последствиями мастурбации в манере, едва ли отличавшейся от той, в которой их религиозные предшественники угрожали прихожанам чудовищными последствиями ереси. Более того, они не только угрожали, но и наказывали, хотя и называли наказание «лечением». По сути, именно наказание за мастурбацию окончательно сформировало роль этого нового профессионала, алиениста или же психиатра. Кара за мастурбацию, — это будущее сумасшествие, зачатие детей, которые сойдут с ума, и, последнее по порядку, но не по значительности, — заключение в сумасшедший дом за прелюдию к безумию. Так с самого начала своей исторической карьеры институциональный психиатр стал выполнять одновременно функции обвинителя, судьи и надзирателя. Как подобает светскому моралисту, он заменяет угрозу серы и адского пламени угрозой сумасшествия и разрушенной наследственности, а угрозы вечного проклятия в аду—угрозами пожизненного заключения в земном аду, который называется «сумасшедший дом».

В первой половине XIX века мастурбация постепенно приобретает статус психиатрической проблемы. Во второй половине столетия сначала хирурги, а затем и педиатры становятся вспомогательными специалистами, первые — в качестве экспертов по «лечению» болезни, вторые — в качестве экспертов по предотвращению ее развития.

Сомнительная заслуга американской психиатрии состоит в том, что первое определенное утверждение о мастурбации как причине сумасшествия появилось в работе Бенджамина Раша «Медицинские исследования болезней разума»[596]. «В моей практике четыре случая сумасшествия произошли по этой причине между 1804 и 1807 годами, — пишет Раш. — У молодых людей оно вызывается по этой причине значительно чаще, чем предполагают родители и врачи. Болезнетворные последствия неумеренности в половых сношениях с женщинами — ничто по сравнению с тем злом, которое этот одинокий порок причиняет телу и разуму»[597]. Онанизм, продолжает Раш, «вызывает половую слабость, импотенцию, дизурию, сухотку спинного мозга, легочную чахотку, диспепсию, помутнение зрения, головокружение, эпилепсию, ипохондрию, потерю памяти, манальгию[598], слабоумие и смерть»[599].

Без сомнения, Раш был пионером в производстве сумасшествия, и в частности в производстве мастурбационного безумия. Хеэр отмечает, что Пинель не упоминает мастурбацию в своем эпохальном «Trait’e medico-philo-sophique sur Valienation mentale» («Медико-философский трактат о безумии»), опубликованном в 1801 году. Хотя он и осуждает этот вопрос во втором издании, вышедшем в 1809 году, он не утверждает, что мастурбация вызывает сумасшествие. К 1813 году, однако, Пинель становится более просвещенным: он заявляет, что мастурбация порождает нимфоманию[600].

Во французской психиатрии, сыгравшей решающую роль в истории становления всей дисциплины, именно Эскироль принял гипотезу мастурбационного безумия и заверил ее своим авторитетом. Нам следовало бы также вспомнить здесь о том, что именно Эскироль популяризовал точку зрения, согласно которой ведьмы были душевнобольными[601]. Что касается патогенных эффектов мастурбации, Эскироль не претендует на их открытие. Напротив, в 1816 году он выражается в том смысле, что ни один уважаемый медицинский авторитет не сомневается во вредоносности этой практики: «Мастурбация во всех странах признана основной причиной безумия». В 1822 году он пишет: «Онанизм — важный маниакальный симптом: если его не пресечь немедленно, он превращается в непреодолимое препятствие для излечения. Понижая способность организма к сопротивлению, он приводит пациента к тупости, чахотке, маразму и смерти»[602]. Эти взгляды он повторяет и развивает в своей классической книге «Des Maladies Mentales» («Об умственных заболеваниях»), опубликованной в 1838 году. Мастурбация, пишет он, «может предшествовать мании, слабоумию и даже старческому слабоумию; она приводит к меланхолии и самоубийству; ее последствия более серьезны для мужчин, чем для женщин; это серьезное препятствие для излечения тех безумных, которые часто прибегают к ней во время болезни»[603].

Поддержанная авторитетом таких людей, как Раш и Эскироль, «мастурбационная гипотеза», как ее называет Хеэр, скоро распространилась по всему «цивилизованному миру». Первое упоминание о мастурбации как причине сумасшествия появляется в Англии в 1828 году, а в 1830-х — в Германии. Спустя еще некоторое время критиковать миф о мастурбационном безумии осмеливались только считанные единицы. Даже те врачи, которые просто полагали, что ее вредоносность преувеличена, вынуждены были обороняться. «Надеюсь, я не заслуживаю обвинения в написании апологии злоупотреблению, — пишет немецкий врач в 1838 году, — ведь моей целью было всего лишь поставить под вопрос справедливость взгляда на мастурбацию как на единственную или главную причину душевного расстройства»[604]. К середине XIX века, однако, появились, как отмечает Хеэр, «заметные сомнения и общее смягчение взглядов [на мастурбацию как причину безумия] среди континентальных алиенистов… [однако они] еще не отразились на англоговорящем мире»[605]. Англия и Соединенные Штаты, в самом деле, снискали сомнительную честь возглавить крестовый поход против мастурбационного безумия[606]. За пионерской работой Раша последовала работа его в равной степени почитаемого последователя — Айзека Рэя. Рэй полагает «безумие мастурбации» формой «морального сумасшествия», особенными чертами которого являются «склонность к слабоумию, потеря самоуважения, злонамеренный и опасный нрав, а также беспокойное, подавленное состояние разума»[607].

Показательной для сложившегося в Америке середины XIX века взгляда на мастурбацию является позиция, изложенная в передовице New Orleans Medical and Surgical Journal (1854—1855). Редактор начинает с того, что мораль американских женщин значительно выше, чем мораль иностранок. Это утверждение он обосновывает тем, что большинство проституток в Нью-Орлеане — иностранки. Затем он переходит к основному вопросу, мастурбации, которую он описывает как «весьма разрушительную для здоровья как мужчин, так и женщин». Мужчины, отмечает редактор, иногда признают за собой эту практику, но женщины — никогда. «Спрашивать у них что-либо по этому поводу или ожидать информации, касающейся этой практики, от взрослых женщин — и бесполезно, и тщетно, — пишет он, — хотя многие их заболевания, такие как бели, маточное кровотечение, выпадение матки, рак, функциональные расстройства сердца, раздражение спинного мозга, сильное сердцебиение, истерия, судороги, изнуренность, истощение, слабость, мания — многие симптомы, называемые нервными — ип triste tableau[608], — вызваны мастурбацией, которую они повсеместно практикуют. А когда эти явления не порождены мастурбацией, то она, безусловно, может только усугубить их». Редакционная статья заканчивается следующим предупреждением французского врача: «На мой взгляд, ни чума, ни война, ни оспа, ни сонмище прочих зол не приводили человечество к последствиям более разрушительным, чем привычка к мастурбации: она разрушает начала цивилизованного общества»[609].

Такой же взгляд высказал в 1876 году французский психиатр Пуйе, который объявил, что «из всех пороков и проступков, которые справедливо могут быть названы преступлениями против природы, разрушающими человечество, угрожающими его физической жизнеспособности и ведущими к порче его интеллектуальных и нравственных способностей, одним из величайших и повсеместно распространенных (никто не станет отрицать этого) является мастурбация»[610].

Опасность мастурбации, согласно заявлениям медицинской науки твердо установленная, была признана во всех странах Запада. В книге с умело подобранным заглавием «Крадущийся враг», изданной в Стокгольме в 1887 году, Э. Дж. Экман предупреждает, что «самозагрязнение» может превратить молодого человека в «разрушенные и изнуренные руины, колеблющиеся между могилой и камерой в сумасшедшем доме», и погружает его в «темную и бездонную ночь безумия». Кроме того, мастурбация также вызывает «остановку в росте ребенка, а развитие мускулатуры, голоса, рост бороды, мужества и энергии замедляются, если не прекращаются полностью»[611].

Нам остается только удивляться тому, как просвещенные люди, как все общество могло поверить в такую бессмыслицу, грубо противоречащую простым наблюдениям за людьми и животными. Эта человеческая склонность признавать коллективную ошибку, особенно ошибку, угрожающую ущербом и требующую особого защитного действия, представляется неотъемлемой частью человеческой природы. Когда человек сталкивается с влиятельными массовыми верованиями, такими как колдовство, вредоносность мастурбации или душевная болезнь, он куда больше заинтересован в сохранении общепризнанных объяснений, сплачивающих группу, нежели в более точных наблюдениях, результаты которых способны расколоть ее. Вот почему большинство людей обычно обращает внимание лишь на те из своих наблюдений, которые подтверждают общепринятые теории их времени, отвергая те, которые им противоречат[612].

Следовательно, в каждый исторический период необходимо уделять тщательное внимание господствующему взгляду на мир, через который люди воспринимают свое физическое окружение, свое общество и самих себя. XIX век был веком физических предрассудков. Это было время, когда, говоря словами Уэйланда Янга, «понятия энергии… облекли августинианский аскетизм, теологические сомнения и запреты прежнего времени в физическую форму. Именно тогда возможность рассматривать человека как машину стала для людей чем-то нормальным, а в некоторых своих аспектах новая механическая модель человека очень хорошо подошла к прежней теологической… Разглядеть аналогию легко. Чем больше энергии вы извлекаете из машины, тем меньше остается; перегружать ее не следует. Чем больше денег вы берете из банка или из фирмы, тем меньше остается; не следует допускать растраты. Чем больше человек е…ся, тем слабее он становится»[613].

Религиозная идея о том, что сексуальное удовольствие греховно, таким образом, легко превращалась в медицинскую идею о том, что потеря спермы вредна. То есть «…потеря семени при сношении или нет… это утрата мощи, здоровья и, наконец, здравомыслия»[614]. Мастурбационная гипотеза — это просто традиционная христианская этика, переведенная на язык современной медицины.

Американский психиатрический взгляд на мастурбацию, типичный для 1880 года, представлен составленным Спицкой учебником, озаглавленным «Безумие», который сам автор охарактеризовал как «первое систематическое исследование сумасшествия, опубликованное по эту сторону Атлантики со времен бессмертного Раша»[615].

«Функциональное злоупотребление мужским сексуальным аппаратом, — заявляет Спицка, — имеет в целом большее значение для алиениста, чем его органические повреждения. С незапамятных времен чрезмерная сексуальная активность и мастурбация находились в числе непосредственных причин безумия. Безусловно, они оказывают разрушительное воздействие на нервную систему и могут провоцировать безумие — частично за счет прямого воздействия на нервные центры, частично за счет ослабляющего влияния на питание организма в целом… Меланхолия, помрачение сознания, кататония, безумие по достижении половой зрелости являются формами расстройств, которые наиболее часто обнаруживаются у мастурбаторов, и соответствующие характеристики часто проявляются именно вследствие этого обстоятельства. Известны обычные симптомы мастурбации. Такие сумасшедшие обычно усталы, робки, подозрительны, ипохондричны, вялы, придирчивы и трусливы. Они — исключительные симулянты, достигающие необычайной искусности в сокрытии и отправлении своего порока, что создает замечательный контраст с их глупостью, апатией и безволием в других отношениях. Прогноз психозов, связанных с мастурбацией у мужчин, плох. Разнообразие первичных нарушений, отмеченных моральными извращениями, наблюдается у молодых жертв этой привычки, которая поддается лечению только после того, как от самой привычки отказались»[616].

Однако британцы никому не позволяют превзойти себя. Именно шотландский врач Дэвид Скэ первым объявил о существовании особенного сумасшествия, вызванного мастурбацией. Это был научный прорыв: мастурбация могла вызывать не любого типа сумасшествие, но только одну особую его разновидность! То, что Скэ не обладал и крупицами свидетельств в пользу своего взгляда, не имело значения. Достаточно было того, что идея выглядела более замысловатой и наукообразной, чем все выдвинутые до нее. Генри Модели, передовой британский психиатр, почитаемый в качестве отца британской психиатрии, предоставил свою поддержку мастурбационному мифу. В 1867 году он пишет:

Обычай этого злоупотребления приводит к заметному росту совершенно особенной и полностью неприемлемой для нас формы безумия, для которой характерны обостренная чувственность и тщеславие, чрезвычайная извращенность чувств и связанная с этим ущербность разума на ранних стадиях, а позднее — расстройство мышления, ночные галлюцинации, суицидальные и преступные наклонности[617].

Год спустя он посвящает целую статью исключительно «тому виду безумия, который вызывается мастурбацией», где пишет:

Поздняя и самая худшая стадия, до которой доходят эти падшие существа, — это стадия угрюмой и мрачной само-поглощенности и чрезвычайной утраты всех умственных способностей. Они замкнуты, молчаливы и совсем не расположены к разговорам… Нет нужды говорить о том, что они утратили все человеческие чувства и все естественные желания… Хотя они живут дольше, чем это кажется возможным, они все равно ковыляют к своему смертному одру через полное разрушение всего организма, если только их внезапно не забирает какая-нибудь иная болезнь. Такова естественная история физического и умственного вырождения, вызванного пороком самоудовлетворения. Это жалкая картина человеческого падения, зато она ничем не приукрашена… Мне нечего добавить и в отношении лечения. Если привычка однажды сформировалась и ум определенно пострадал от нее, жертва способна контролировать ее не более, чем эфиоп способен поменять цвет кожи или леопард — отказаться от своих пятен. Такова и мера надежды, что больной откажется от своей привычки. Я не верю в действенность физических мер для контроля над этой серьезной душевной болезнью. Чем раньше несчастный опустится к своей жалкой доле, тем лучше для него, тем лучше для мира, который от него освободится. Это грустный и жалкий вывод, однако он неизбежен[618].

Будучи английским психиатром, Хеэр, как нам представляется, испытывает неудобство, когда ему приходится напоминать своим читателям, что великий Модели, чье имя в наивысшей степени почитается в английской психиатрии, мог придерживаться таких взглядов. «Эта статья [о мастурбации], — отмечает Хеэр, — не единственная, на которой желали бы остановиться почитатели Модели, однако ее стоит прочесть в качестве примера, предупреждающего о преследующем психиатров пороке — склонности путать правила душевного здоровья с нормами морали»[619]. Однако, как я старался показать на примере Модели, в замешательстве оказался именно Хеэр, а не Модели. Поскольку предметом рассмотрения психиатрии является личное и общественное поведение и поскольку такое поведение невозможно описать, не говоря уже о том, чтобы оценить его, не исходя при этом из определенных ценностей, незачем отделять друг от друга законы душевного здоровья и правила морали. Это почти одно и то же, это просто два различных набора терминов, два разных языка для описания отношений между людьми и личного поведения, а также для влияния на них[620].

Хотя Модели осуждал мастурбирующих и словесно поносил их, он, по крайней мере, не отстаивал необходимости разрушительного медицинского вмешательства, назначенного в качестве «лечения» от этой «болезни». О его последователях столь высоко говорить не приходится. Действительно, во второй половине XIX века, в то самое время, когда вера в миф о мастурбационном сумасшествии постепенно уменьшалась, популярность хирургического вмешательства для лечения этого состояния только возрастала. Очевидно, что такой рост был вызван развитием хирургических навыков и асептических методов проведения операций, позволивших более безопасно уродовать пациентов, а вовсе не новыми открытиями в области лечения мастурбации. Ни одно рассмотрение мастурбационного безумия не будет полным без упоминания некоторых «лечебных мер», применявшихся против этой «болезни» после 1850 года.

Чтобы лечить мастурбацию у девушек и женщин, доктор Айзек Бейкер Браун, выдающийся лондонский хирург, позже возглавивший Лондонское медицинское общество, примерно в 1858 году предложил клиторидэктомию. Чтобы излечить «болезнь», он удалял орган, который ее «вызывает», поскольку верил в то, что мастурбация вызывает истерию, эпилепсию и болезни, сопровождающиеся припадками[621]. А. Дж. Блок, хирург больницы «Charity» («Сострадание») в Нью-Орлеане, называл женскую мастурбацию разновидностью «моральной проказы» и одобрял клиторидэктомию в качестве целебной меры даже в 1894 году[622]. Очевидно, что ни он сам, ни его коллеги не видели никаких логических и нравственных изъянов в том, что морально квалифицируемое состояние излечивается посредством хирургии. Мастурбирующим мужского пола было не легче. Например, английский врач Дж. Л. Мильтон рекомендовал им днем носить запертый на замок пояс целомудрия, а ночью — зубчатые или игольчатые кольца, которые должны были бы будить их в случае ночной эрекции[623]. Книга Мильтона «Патология и лечение сперматорреи» (1887) пережила двенадцать изданий, что дает представление о степени популярности и влияния работ, подобных этой[624].

В 1891 году Джеймс Хатчинсон, президент Королевского хирургического колледжа, опубликовал статью «Об обрезании как превентивной мере против мастурбации». В ней он не только защищал обрезание как средство для лечения и предотвращения этой «постыдной привычки», но и предложил, «…если бы только общественное мнение допустило их принятие… меры более радикальные, чем обрезание, которые были бы благодеянием для многих пациентов обоих полов»[625]. Живи Хатчинсон несколькими годами позднее, именно он, а не Эгаш Мониш, мог бы получить Нобелевскую премию за лечение безумия[626].

В 1895 году Т. Спратлинг, также британский хирург, предложил в качестве лечения мастурбации «у взрослых сумасшедших мужчин… полное рассечение дорсальных нервов пениса»; что же до женщин, то «ничто меньшее, чем удаление яичников, не заслуживает называться даже полумерой»[627].

В своем критическом обзоре, посвященном мифу мастурбации, Алекс Комфорт отмечает популярность радикального хирургического лечения мастурбации в период между 1850 и 1900 годами:

В это время произошел воистину примечательный всплеск того, что нельзя назвать иначе, чем карикатурный садизм.

Защитой этих эксцентричных терапевтических мер занимались не только сами эксцентрики. К 1880 году индивид, который по тем или иным подсознательным причинам испытывал желание связывать, помещать в цепи или иным способом ограничивать сексуально активных детей или душевнобольных (две группы, наиболее беззащитные перед такими действиями), надевать на них различные нелепые приспособления, замыкать их в ограничивающие повязки из гипса, кожи или резины, запугивать их или даже кастрировать, прижигать половые органы или удалять из них нервы, — для всего этого он мог найти авторитетного, гуманного и уважаемого медика, который был готов проделать все это из самых лучших побуждений. Мастурбационное сумасшествие стало вполне реальным, только оно поразило медицинскую профессию[628].

Точка зрения Комфорта хорошо обоснована. Однако определять мастурбационное безумие как сумасшествие, поразившее докторов, — то же самое, что называть душевнобольными Сталина и Гитлера. Врачи, подобно политическим лидерам, обладают определенной степенью настоящей общественной власти. Власть есть власть. Не так уж важно (особенно для жертвы), кто ее осуществляет. Папа или князь, политик или врач — каждый из них может притеснять, преследовать и убивать тех, кто оказался в его власти. Политики развязывают войны против своих врагов, и в процессе этого жертвуют своим народом. Врачи ведут войны против болезней и по ходу дела зачастую унижают людей, приносят им вред и даже убивают тех, кто добровольно отдался на их милость в качестве пациентов, или, как это происходит в педиатрии и институциональной психиатрии, тех, кого им передали члены семьи или государство. Нет существенной разницы между прежним преследованием мастурбирующих и нынешним преследованием гомосексуалистов. Клиторидэктомия в качестве средства против мастурбации является ничуть не более «эксцентричной», «садистской» или «безумной» (определения Комфорта), нежели лоботомия как средство против шизофрении. Далее эта тема будет обсуждаться подробнее.

К концу XIX века начинается медленное угасание веры в то, что мастурбация вызывает психозы. Однако миф о мастурбации умирает тяжело. Теперь психиатры начинают заявлять, что, хотя мастурбация не вызывает безумия, она порождает более мягкие формы душевной болезни, то есть неврозы, а кроме того — гомосексуальность. Модели, к примеру, около 1895 года отказывается от своих ранних взглядов на мастурбационное безумие только для того, чтобы приписать этой практике свежий класс душевных заболеваний. Он заявляет, что они «обладают определенными, достаточно различимыми характеристиками». Он перечисляет «навязчивые мысли, компульсии (навязчивые действия), размышления и фобии»[629]. Крепелин, великий немецкий психиатр, чей «Учебник» оказался, пожалуй, самой влиятельной из всех современных психиатрических работ, в шестом издании книги, опубликованном в 1899 году, описывает мастурбацию в разделе «Умственные состояния конституционального происхождения» с подзаголовком «сексуальные расстройства», где за ней следуют такие болезни, как эксгибиционизм, фетишизм, мазохизм, садизм и гомосексуальность[630].

Чтобы полнее проиллюстрировать ту роль,которую медицинская профессия сыграла в производстве мастурбационного безумия, я процитирую совет насчет сексуального воспитания детей мужского пола, который одна американка давала в 1903 году матерям. «Научите своего мальчика, — восклицает Мэри Меленди, по профессии терапевт, — говорить, не стыдясь, об этих органах, которые делают его мальчиком. Научите его, что они называются половыми органами, что они не являются нечистыми, но наделены особым значением и созданы Господом с определенной целью… Впечатлите его, сказав, что если этими органами злоупотребляют или используют как-нибудь иначе, нежели предназначил Господь (а Он предназначил, чтобы они вовсе не использовались, пока мужчина не вырастет полностью), то они принесут болезнь и разрушение тому, кто злоупотребляет и нарушает законы, которые Господь создал для руководства ими»[631].

Мощную поддержку выживанию мастурбационной гипотезы, хотя и несколько в иной форме, оказало психоаналитическое движение. В самом деле, Фрейд пробудил дряхлеющую гипотезу к новой жизни, заявив как раз в то самое время, когда почти все уже признали, что мастурбация не вызывает психоза, будто она вызывает невроз]I Озабоченные сексуальной «этиологией» душевных болезней, первые психоаналитики были яростными защитниками идеи о вреде мастурбации.

В трудах Фрейда имеются бесчисленные ссылки на эту проблему, а также несколько продолжительных обсуждений мастурбации. Нескольких комментариев будет вполне достаточно, чтобы определить его позицию по этому вопросу. В 1894 году, анализируя симптомы «девушки, страдавшей от навязчивого самоуничижения», он дает следующее объяснение:

Подробные расспросы выявили корень, из которого выросло ее чувство вины. Побуждаемая случайным сладострастным ощущением, она позволила знакомой женщине вовлечь себя в мастурбирование, и практиковала его в течение многих лет, полностью осознавая свой проступок и сопровождая его самыми бурными, однако, как это обычно бывает, бесполезными самоупреками. Однажды чрезмерное потворство после бала вызвало обострение, которое привело к психозу. После нескольких месяцев лечения и строжайшего надзора девушка исцелилась[632] (курсив мой. — Т. С.).

В 1897 году Фрейд пишет в письме Флиссу: «…Мне становится ясно, что мастурбация — единственная важная привычка, „первичная аддикция” и что лишь после ее вытеснения и замены другие привычки — к алкоголю, морфину, табаку и так далее — начинают свое существование»[633]. Назвать мастурбацию «аддикцией», по сути, то же самое, что назвать ее грехом или дурной привычкой: первое — это осуждение ее на языке медицины, второе — на языке морали.

В своей «Психопатологии повседневной жизни» (1901) Фрейд рассказывает, как его вызывают к пациенту по просьбе матери. Он приходит к ним в дом, «чтобы обследовать молодого человека», ее сына. Фрейд отмечает пятно на брюках подростка и спрашивает о его происхождении. Тот отвечает, что пролил на брюки сырое яйцо. Безусловно, Фрейда обмануть нельзя. «…Когда его мать оставила нас наедине, — сообщает он, — я поблагодарил его за то, что он намного облегчил диагностирование и без дальнейших хлопот взял за основу нашего обсуждения его признание в том, что он страдает от проблем, вызванных мастурбацией»[634]. Я бы отметил здесь только, что, исходя из тех немногих данных, которые сообщает нам Фрейд, можно заключить, что он ошибается: молодой человек не посылал за Фрейдом и нет причины полагать, будто он страдал от чего бы то ни было. Индивидом, который страдал, была его мать, предположительно — от зреющей сексуальности своего сына. Интересно, что Фрейд принимает материнский взгляд на ситуацию и обращается с сыном как с пациентом, «страдающим от проблем, вызванных мастурбацией»[635].

Наиболее подробные замечания Фрейда на тему мастурбации содержатся в его тезисах к дискуссиям по данному вопросу, проводившимся в Венском психоаналитическом обществе с 22 ноября 1911 года по 24 апреля 1912 года. В этих тезисах он демонстрирует свою глубокую приверженность взгляду, согласно которому мастурбация вредна если не соматически, то психически совершенно точно и что она вызывает душевную болезнь. «Все мы согласились, — пишет Фрейд в своих „заключительных заметках” к этой дискуссии, — (а) насчет важности фантазий, которые сопровождают акт мастурбации или предшествуют ему, (b) насчет важности чувства вины, каков бы ни был его источник, которое сопровождает мастурбацию, и (с) насчет невозможности выявить количественный показатель разрушительного воздействия мастурбации (по этому последнему показателю согласие не было всеобщим)»[636]. Ни здесь, ни далее Фрейд не упоминает, ни тем более критикует, религиозный или медицинский фактор в мастурбации. Иначе говоря, его не интересует то обстоятельство, что чувство беспокойства и вины, с ней связанное, развивается из-за священников, которые говорят, будто мастурбация порочна, и врачей, которые говорят, что она сводит с ума. Вместо этого Фрейд выстраивает целую теорию «комплекса кастрации» вокруг беспокойств, которые он обнаруживает у своих пациентов и которые он предпочитает отнести на счет их собственных фантазий, а не на счет медицинской и религиозной атмосферы, в которой они были воспитаны.

Далее Фрейд переходит к определенным «неразрешенным разногласиям» в группе и говорит (подбор слов очень важен) об «отрицании [sic] вредоносных эффектов мастурбации»[637]. Затем он кратко излагает собственный взгляд на мастурбацию. Пожалуй, наиболее интересно здесь то, чего он при этом не говорит: «Я поделил, — пишет он, — мастурбацию, в зависимости от возраста субъекта, на (1) младенческую мастурбацию… (2) детскую мастурбацию… и (3) подростковую мастурбацию…»[638] Мастурбация взрослых не упоминается. Ясно, однако, что мастурбацию взрослых Фрейд считает патологической и патогенной практикой. Он пишет: «По вопросу о связи мастурбации и поллюции с проявлениями так называемой „неврастении” я обнаружил, что нахожусь, как и многие из вас, в оппозиции к Штекелю… я отстаиваю, в противоположность ему, свои прежние взгляды [о вреде мастурбации]»[639].

Таким образом, Фрейд резко становится на сторону истинно верующих в миф мастурбационного безумия. «Я должен признать, что вновь не способен разделить точку зрения Штекеля… Он считает, что вредоносность мастурбации — всего лишь бессмысленное предубеждение, которое мы не желаем отбросить исключительно по причине личной ограниченности. Я считаю, однако, что… такая позиция противоречит нашим фундаментальным взглядам на этиологию неврозов. Мастурбация в значительной степени связана с младенческой сексуальной активностью и с ее последующим возвращением в более зрелом возрасте»[640]. Вот оно что! Священники говорили, что мастурбация порочна и что Бог накажет за нее адом; психиатры до Фрейда говорили, что она делает вас сумасшедшим, и были готовы лечить вас от нее уродующими хирургическими операциями; Фрейд утверждает, что она развивается еще во младенчестве, вызывает «актуальные неврозы», такие как неврастения, невроз беспокойства и ипохондрия, и готов стыдить вас за нее. Такое развитие напоминает изменения в жестокости наказаний, предписанных англо-американским законодательством за определенные преступления. Так, в свое время ворам-карманникам отрубали руки; позднее их приговаривали к длительным срокам каторжных работ; сейчас они подвергаются краткосрочному лишению свободы. Мне кажется, аналогия весьма уместна. Постепенное ослабление санкций за карманную кражу не означает, что само действие стало более приемлемым. Оно по-прежнему считается преступным. Изменились только наши представления о том, насколько суровым должно быть наказание. То же самое происходит с мастурбацией. Постепенное ослабление санкций за мастурбацию — от адского огня и серы, через калечащие хирургические операции на пенисе до уничижающих психиатрических диагнозов — показывает, что подходы к мастурбации, как на профессиональном уровне, так и на житейском, фундаментально не изменились. Она считалась нежелательной активностью в прошлом, считается, и сейчас. Изменились только наши представления о том, насколько суровым должно быть лечение.

Заявления Фрейда о том, что мастурбация вредна, представляются примечательно навязчивыми. Конечно, у него нет реального доказательства. Скорее, его доказательством была его собственная теория патогенеза неврозов. Отстаивая мастурбационную гипотезу, Фрейд защищал свое собственное, надо признать, хорошо замаскированное, изложение этой теории. Достижения Фрейда могут быть весьма велики, но в данном случае он явно был более заинтересован в защите своих теорий, нежели своих пациентов. Одно из его доказательств состоит в «медицинском опыте». Основываясь на нем, он утверждает: «Я не могу исключить постоянное понижение потенции как один из результатов мастурбации…»[641] Другое заключается в его «суждении»: «…все же, сколь далеко в прошлое мы бы ни заглянули, наше суждение о причине болезни [актуального невроза] будет справедливо связано с этими действиями [мастурбацией]»[642]. Третье же опирается на еще не обнаруженное «органическое повреждение»: «Органическое повреждение может появляться вследствие какого-то неизвестного механизма»[643]. Вооружившись этими зыбкими свидетельствами, но опираясь на твердую почву психиатрической традиции и викторианской морали, Фрейд заключает, что мастурбация приносит (не «может приносить») вред: «Мы, следовательно, вынуждены вновь вернуться от аргументов к клиническим наблюдениям, а они предостерегают нас против того, чтобы так просто отказаться от „вредоносных воздействий мастурбации”»[644]. Сам Фрейд так никогда и не отказался от этих воззрений.

Психоаналитики продолжали осуждать мастурбацию, хотя и во все более щадящих терминах. Например, в 1918 году Эрнест Джонс все еще верит, что «… настоящая неврастения, как будет показано, зависит от чрезмерного онанизма или непроизвольных семяизвержений»[645]. В 1923 году он пишет: «Известно, что фантазии, предшествующие мастурбациям или сопровождающие их, чаще всего инцестуальны по своему происхождению, и, следовательно, чувство вины присуще им…»[646] Этот взгляд странным образом игнорирует угрозы со стороны врачей в качестве источника беспокойства и чувства вины. Мы должны уже завершать обзор психоаналитических аспектов мастурбационного мифа, поэтому в качестве заключения процитируем взгляды Отто Фенихеля, чья книга «Психоаналитическая теория невроза» считается ключевым текстом современного психоанализа. Фенихель значительно в меньшей степени настроен против мастурбации, нежели Фрейд в свое время. Однако и он пытается выдвинуть моральные критерии желательного и нежелательного отношения к мастурбации, как если бы это были научные психоаналитические критерии душевно здорового поведения. «Мастурбация, — пишет Фенихель, — нормальна в детстве; в условиях современной культуры она нормальна в юности и даже в более взрослом состоянии, когда недоступен сексуальный объект… Мастурбация определенно патологична при наличии двух обстоятельств: (а) когда взрослые предпочитают ее половому сношению и (Ь) когда она осуществляется не случайно, с целью освобождения сексуального напряжения, но с такими частыми промежутками, что это иллюстрирует дисфункцию способности к сексуальному удовлетворению»[647].

В той сексуальной этике, которую отстаивает Фенихель, желательно, чтобы индивид разрешал себе сексуальное удовольствие. Если он этого не делает, это патология. Таким образом, упорное нежелание мастурбировать тоже может представлять собой ненормальность. «Если индивид, чья сексуальная активность блокирована внешними обстоятельствами, абсолютно отказывается от такого способа освобождения [формулировка, превращающая мастурбацию в своего рода моральный эквивалент терапевтического аборта], анализ всегда обнаруживает некоторый бессознательный страх или чувство вины, которое послужило источником этого запрета»[648].

Наш обзор истории мастурбационного безумия почти закончен. Все, что нам осталось, — кратко рассмотреть его новейшую историю и нынешнее состояние. Миф постепенно испаряется: вред, приписываемый мастурбации, становится все более туманным, практика осуждается во все более мягких терминах. Иногда, хотя и очень редко, мастурбацию считают абсолютно безвредной.

Поразительно, как недавно еще мастурбация считалась болезнью, требующей «медицинского лечения» врачами. В обширном библиографическом исследовании этого вопроса Рене А. Спиц обнаруживает, что уже в 1926 году в статье, опубликованной в престижном журнале Zeitschrift fur Kinderforschung, немецкий врач Вернер Филлингер называет мастурбацию «змеей, которую следует задушить»[649]. Спиц отмечает также, что вплоть до 1940 года стандартный американский учебник по педиатрии «Болезни младенчества и детства» Хольта осуждает эту практику как вредную с медицинской точки зрения. «Между 1897-м, когда появилось первое издание книги Хольта, и 1940-м были опубликованы одиннадцать пересмотренных изданий этой стандартной работы… в ранних редакциях рекомендуемым лечением было механическое ограничение, телесное наказание для очень юных, обрезание у мальчиков, даже если фимоз[650] отсутствует, „из-за морального воздействия операции”; у девочек — отделение складки плоти от клитора, полное ее обрезание, прижигание клитора, прижигание внутренней поверхности бедер, вульвы, складки слизистой. Такая терапия рекомендована до издания 1936 года включительно, однако тон постепенно становится все более неуверенным»[651].

Сходные взгляды излагаются в другом стандартном американском тексте по педиатрии того же поколения — «Болезни младенцев и детей» Гриффита и Митчела (второе издание, 1938). Авторы посвящают мастурбации около трех страниц под общим заголовком «Функциональные нервные расстройства». «Примечательно, — указывают они, — сколь малый ущерб мастурбация наносит даже тем маленьким детям, у которых она проявляется в крайней степени». Это наблюдение, однако, не мешает им посвятить лечению целую страницу и рекомендовать среди прочих мер следующее:

В тяжелых случаях, особенно если акт происходит во сне, требуется применить некоторые приспособления, механически делающие трение невозможным. Маленькую подушку можно поместить между бедер, закрепив вокруг них бандаж; или колени можно держать раздельно с помощью стержня, заканчивающегося на каждом конце кожаным воротником, застегивающимся на бедрах немного выше колен… что касается рук, может оказаться необходимым зафиксировать их локтевыми шинами или другими похожими приспособлениями… Обрезание… иногда целительно действует на детей старшего возраста благодаря болезненности, которой сопровождается эта операция, и впоследствии приводит к прерыванию привычки… если требуется, должно быть сделано обрезание [плоти вокруг] клитора[652].

Во время Второй мировой войны мастурбация уже не вызывает сумасшествия у пациентов, однако все еще причиняет беспокойство докторам. Например, «Учебник медицины Сесиля» (пятое издание, 1942), один из стандартных текстов, используемых в американских школах медицины, утверждает, с присущей таким книгам двусмысленностью, что мастурбация одновременно и является извращением, и не является им. Упоминая мастурбацию в разделе «Извращения», профессор клинической неврологии из Колумбийского университета Израэль С. Уэхслер, автор главы о нервных заболеваниях, пишет: «Мастурбация, не будучи извращением сама по себе, может стать таковым, если ее упорно практикуют как самоцель»[653]. Такова последняя попытка рационализации со стороны антимастурбационных сил: практика нормальна в умеренном режиме, однако чрезмерность (впрочем, мера никогда не бывает определена точно) делает ее патологией[654]. Руководство по сексуальной гигиене Службы общественного здоровья США за 1937 год, а также «Руководство для бойскаута» от 1945 года увещевают молодежь избегать «растраты» жизненно важных жидкостей[655]. Медицинские правила Департамента флота США за 1940 год идут еще дальше, предписывая, чтобы кандидаты в Академию флота США в Аннаполисе «выбраковывались хирургом, проводящим обследование… на основании свидетельств о мастурбации»[656].

В 1953 году психоаналитик Рене Спиц отмечает: «В психоаналитических кругах не всегда удается осознать, каким чрезмерно жестоким было преследование мастурбирующих до недавнего времени. Забыто и то, что эти садистские практики нашли поддержку у авторитетных врачей и что всего десять лет назад они рекомендовались официальными учебниками»[657]. Комментарий Спица весьма точен, но, что любопытно, он исключает психоаналитика из числа ответственных за поддержание веры во вредоносность мастурбации. Поскольку аналитики не прибегают к медицинскому и хирургическому вмешательству, вряд ли следует признавать за ними особую заслугу игнорирования разрушительных методов своих коллег-психиатров. Кроме того, их психопатологическая ориентация вовсе не служила прояснению ситуации и не помогала пациентам. Как Эскироль и Шарко не замечали охотников на ведьм и относили ведьм к сумасшедшим, так Фрейд и ранние аналитики не замечали врачей (которые преследовали «мастурбирующих» с использованием пыток, именуемых лечением) и относили жертв к невротикам (страдающим от «комплекса кастрации»). Более того, последними противниками мастурбации, опирающимися на психопатологические основания, остаются именно психоаналитики.

Карл Меннингер, возможно наиболее влиятельный из современных психоаналитиков, усматривает в мастурбации проявление агрессии по отношению к другим и к себе. «Помимо эксгибиционистских мотивов самоубийства, можно проследить и его связь с мастурбацией, — пишет он в 1938 году. — Было обнаружено, что иногда суицидальные попытки следуют за прерыванием привычных для индивида аутоэротических действий. Это прерывание может возникать в форме запрета со стороны внешних сил или собственного сознания индивида. В каждом из этих случаев механизмы, благодаря которым закладывается возможность самоубийства, одни и те же: мастурбация вызывает тяжкий груз вины, поскольку в бессознательном она всегда представляет собой агрессию против кого-либо»[658] (курсив мой. — Т. С.). Это одно из наиболее замечательных переложений мастурбационной гипотезы. Меннингер не утверждает, что мастурбация физически вредна. Вместо этого он заявляет, что она вредна психологически, так как представляет собой неоправданную атаку на другого человека и, следовательно, вызывает у совершающего это действие чувство вины.

Джозеф Б. Крамер, также психоаналитик и профессор детской психиатрии в медицинском колледже имени Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке, в авторитетном «Американском руководстве по психиатрии» (1959) различает два типа «детских неврозов»: тип А и тип Б. «Тип А, — пишет он, — можно рассматривать как чистый тип… симптомы этого типа — страхи и фобии. Мастурбация, ночные кошмары, энурез тоже являются распространенными симптомами»[659]. Мастурбация рассматривается здесь в качестве симптома «душевной болезни» у детей.

Сегодня миф о мастурбационном сумасшествии редко разделяется даже в таком виде, не говоря уже о его первоначальной форме. Теперь, согласно авторитетной психиатрической мысли, вредоносные эффекты мастурбации вызываются не самим актом, а беспокойством по поводу «преувеличенных мнений» о его последствиях. «По иронии истории, — отмечает Хеэр, — точка зрения, согласно которой мастурбация якобы вредна только в том случае, когда пациент переживает из-за нее вследствие невежества или заблуждения, — это все, что осталось к настоящему моменту от мастурбационной гипотезы. Два столетия внушений преподали публике урок, который она не может забыть так быстро, как ее учителя. Сегодня основная задача медицинских авторов, пишущих на данную тему, — убедить публику в том, что ее опасения по поводу последствий мастурбации беспочвенны»[660].

Как нам следует истолковывать повсеместно распространенную веру в ужасающий вред, вызываемый мастурбацией, и медицинское преследование мастурбирующих, которое эта вера усугубляла и оправдывала? По мнению Хеэра, на чье превосходное исследование я опирался неоднократно, она связана с провалом со стороны науки и логики. Объяснение, которое ничего в действительности не объясняет. Комфорт отвергает объяснение Хеэра как несостоятельное и предлагает свое собственное. Эту гипотезу, которая сопоставляет преследование мастурбирующих и охоту на ведьм, я не только разделяю с Комфортом, но и распространяю на куда более обширную область[661]. В то же время я не согласен с Комфортом, который связывает и охоту на ведьм, и преследование мастурбирующих с душевной болезнью преследователей. «Глядя с высоты настоящего времени, — пишет Комфорт, — можно увидеть, что всплеск веры в мастурбацинное безумие… весьма похож на всплеск охоты на ведьм, являясь настоящей эндемичной параноидальной реакцией, распространяемой силой примера и пропаганды и не ограниченной более здравым отношением к ней до тех пор, пока вера не истощилась»[662] (курсив мой. — Т. С.).

Страсть видеть признаки сумасшествия во всем, с чем мы не соглашаемся, кажется, заразила лучшие из современных умов. Вот и Комфорт считает ее «эндемичной параноидальной реакцией». Такая интерпретация страдает от тех же самых ошибок, что и интерпретация инквизиции как проявления сумасшествия. Я старался показать в этой книге, что крайне соблазнительно отбросить истину, отделаться поверхностным объяснением ужасов отношений притеснителя и жертвы, диагностируя либо первого (как это делает Комфорт относительно мастурбации), либо последнюю (как делает Зилбург с колдовством) в качестве душевнобольных. Я отвергаю это, рекомендуя своего рода самотерапию как автору, так и его читателям. Я считаю, что обязанностью автора является рассказывать о положении вещей так, как оно есть (или как оно было), а не так, чтобы описание выставляло автора безгрешным и безошибочным судией. Сходным образом обязанность читателя — услышать все так, как оно есть (или было), а не так, чтобы почувствовать себя в безопасности, избавленным от ошибочных преследований за навязанные грехи, о которых он читает.

Упуская из вида связь между историей мастурбационного безумия и нынешними психиатрическими практиками, Комфорт сам становится жертвой мифологии душевной болезни. «Остается неприятное ощущение, — пишет он, — множественности и неконтролируемости таких неадекватных реакций [как рассмотренная выше реакция врачей на мастурбацию] и полной неспособности реагировавших превзойти ограниченное понимание. Встает вопрос, не были ли эти реакции чем-то похожи на охоту на ведьм? Страх перед мастурбацией говорит прежде всего о наших собственных [реакциях], о неразумности общества, которую сегодня не замечает никто, кроме небольшого числа беспристрастных, вопреки обычаю, наблюдателей». В нашем современном мире Комфорт усматривает признаки этой «неразумности» в «бомбе, космической гонке и холодной войне… Все эти явления имеют своих собственных маньяков и своих патологически сдвинутых шарлатанов, но, как то было и с преследованием ведьм, гомосексуалистов, евреев и мастурбирующих, эти учения, распространившись именно среди гуманных и уравновешенных, приобрели наиболее зловещий вид»[663] (курсив мой. — Т. С.).

Относя к «неразумностям» «преследование ведьм, гомосексуалистов, евреев и мастурбирующих», Комфорт упускает из виду решающие моральные, политические и социально-психологические характеристики этих движений. Я считаю, что в каждой из перечисленных ситуаций мы имеем дело с отношениями притеснителя и притесняемого. Притеснитель неизменно прибегает и к силе, и к обману для того, чтобы подчинить себе и использовать своего антагониста. Зачастую он создает целую терапевтическую риторику, оправдывая свое господство заявлениями о самоотверженности и желании помочь жертве. Критика практики подавления становится невозможной потому, что критик преследуется как предатель существующего общественного строя. Наконец, утверждается идеология спасительного принуждения, которая закрепляет господство репрессивных практик на долгие исторические сроки.

Тогда как Хеэр, Комфорт и Спиц подчеркивают просвещенность современной психиатрии и ее возвышение над ошибками прошлого, я настаиваю на том, что сегодня положение в психиатрии практически такое же, как во времена, когда мастурбационное сумасшествие было догматом. Следует отметить, справедливости ради, что риторика изменилась: сегодня волшебные слова — это не «мастурбация — дурная привычка» или «сумасшествие», а «душевная болезнь, — не стыдить больных людей» и «отношение с пониманием». Изменились и методы терапевтического вмешательства: волшебное исцеление — это теперь не клиторидэктомия и не рассечение Дорсальных нервов пениса, а электрошок или торазин[664]. Однако эти перемены затронули лишь внешний облик психиатрии. Основная социальная структура и роль институциональной психиатрии остались неизменными (хотя за последние сто лет поле ее деятельности устойчиво расширялось). В результате спустя столетие после того, как жестокая мистификация под названием «мастурбационное сумасшествие» достигла своей кульминации, психиатры все еще прибегают к той же риторике, что и прежде, и до сих пор распоряжаются вниманием и даже доверием публики, которая в свою очередь желает, чтобы ее вели и обманывали психиатры, выдающие себя за ученых и врачей. Прежде психиатр «спасал пациента» от мастурбации, даже если тот не желал быть спасенным. Сейчас психиатр спасает «пациента» от наркотической зависимости, гомосексуальности, самоубийства и ряда других ужасающих «душевных болезней», даже если жертва безошибочно дает понять словами и действиями, что не желает быть спасенной.

Иными словами, переход от колдовства к мастурбационному сумасшествию, а от мастурбационного сумасшествия — к современному понятию душевной болезни, возможно, проще всего понять как изменение в концепциях и представлениях западного человека о порочности отдельной личности. Меняющийся образ зла отражает, в свою очередь, изменения в культуре. Например, в Средние века и эпоху Возрождения квинтэссенцией зла являлся договор с Сатаной. Его символом была ведьма на помеле, летящая на шабаш. Начиная с эпохи Возрождения и до начала XX века квинтэссенция зла — это мастурбация. Ее символом был безумец, мастурбирующий в сумасшедшем доме. Ересь — оскорбление власти Бога и священника, мастурбация — оскорбление власти Естества и врача. С замещением в наши дни власти Бога, Природы, священника и доктора властью общественного мнения и массового человека квинтэссенцией зла становится личная автономия, то есть поведение вопреки желаниям и обычаям «просвещенного большинства». Символом же зла становится нонконформист, отрицающий признанные верования или обычай. Партнером человека по преступлению, таким образом, сначала был дьявол, затем собственный пенис и наконец он сам.

Его «проступок» — это всегда «злоупотребление самим собой» — душой, половыми органами или личностью. Хаким образом, понятие душевной болезни заменило дьявола и генитальные органы в роли посредника в драме оскорбления общества личностью. Дело обстоит так, словно человечество не желает признать существование чисто человеческого конфликта. Не человек обижает своего собрата-человека, но кто-то или что-то — дьявол, мастурбация, душевная болезнь — вечно вмешивается, чтобы сокрыть, извинить или объяснить (поверхностно) жестокость, которую человек проявляет по отношению к человеку.

История мастурбационного безумия иллюстрирует некоторые из доводов, которые я выдвинул в этой книге. Позвольте мне в заключение кратко их подытожить.

Во-первых, изобретение мастурбационной гипотезы и ее медицинские, в особенности психиатрические, приложения воплощают дух терапевтического империализма и мессианства. Целью евангельского миссионера было и остается отвоевывать для христианства все больше и больше душ. Для проповедующего доктора цель — отвоевывать для медицины как можно больше тел. В христианстве цель достигается тем, что все люди определяются как грешники (доктрина первородного греха), спасение которых возможно только через посредство христианской церкви. В медицине цель достигается тем, что все люди определяются как больные (мастурбационная гипотеза, недавно замененная гипотезой о 100-процентной встречаемости душевных болезней), излечение которых возможно исключительно при помощи профессионального врача.

Во-вторых, мастурбационная гипотеза иллюстрирует фундаментальную тактику медицинского и психиатрического империализма. Для того чтобы медицинская экспертиза могла покорить всю сферу человеческой жизни, сперва необходимо определить нормальное функционирование последней как проявление болезни. Как только это сделано, можно предпринимать следующий шаг: он состоит в определении методов разрушительного врачебного вмешательства в качестве методов медицинского лечения. Третий и окончательный классический шаг — навязывание разрушительного вмешательства пациенту против его воли. Торжество медицинского империализма становится полным, когда непосвященные начинают видеть в нормальных телесных и душевных функциях признаки болезни, а во вредоносных недобровольных «врачебных» практиках — надежду на исцеление.

В-третьих, мастурбационная гипотеза или, если говорить более точно, практика лечения, принятая современными психиатрическими авторитетами, поддерживает мой довод о роли обмана и давления на пациента в работе институционального психиатра. Зилбург, Александер и Меннингер — трое наиболее выдающихся проповедников движения за душевное здоровье — были плодовитыми авторами по истории психиатрии. Однако из всех миллионов слов, написанных ими, ни одно не упоминает мастурбационное безумие. Очевидно, что эти авторы знали о данном «синдроме»[665]. Нежелание обсуждать его в таком случае следует трактовать как попытку защитить психиатрию. Их «авторитетные» истории психиатрии, которые не упоминают мастурбационного безумия, можно уподобить Конституции Соединенных Штатов, которая избегает упоминания о рабстве негров. Такие подтасованные историографии, не сообщающие жертвам об их эксплуатируемом статусе, облегчая, таким образом, задачу их дальнейшего обмана и уничижения, служат исключительно интересам притеснителей, будь то священники, политики или психиатры.